Год обезьяны - Страница 16

Она замерла. Словно он сообщил какую-то неприятную новость. Или сказал нечто непристойное.

— Когда вас призвали? — спросила она чуть дрогувшим голосом.

— Два месяца назад, — весело сообщил он. — Я завтра уезжаю. В конце недели должен явиться в военкомат с вещами.

— И вам не сказали, где вы будете служить?

— Пока нет. Я не думаю, что меня отправят служить по моей профессии — в военный трибунал или в военную прокуратуру. Наверно, просто назначат командиром мотострелкового взвода, как нас и готовили по военной профессии. Вообще-то глупо, мы могли бы работать и по своей основной профессии.

— Успехов вам, — задумчиво произнесла она, быстро надевая очки и отворачиваясь.

— Спасибо. И вам тоже. — Он так и не понял, чем именно вызвана такая резкая смена ее настроения.

Он прошел к лифту, нажал кнопку вызова кабины. И неожиданно услышал за спиной ее голос.

— Подождите, — сказала она, — вы очень торопитесь?

— Нет, — обернулся он, — совсем не тороплюсь.

— Пойдемте со мной и выпьем кофе, — предложила она. — Вчера вы не допили свой кофе, Муслим.

— Пошли, — легко согласился он.

На этот раз здесь было довольно многолюдно. Большая делегация немцев с шумом и криками располагалась сразу за пятью столиками. Они подошли к стойке бара. Бармен, очевидно, знавший женщину в лицо, сразу угодливо подбежал к ним.

— Два кофе, — строго попросила она, усаживаясь за стойкой рядом с Муслимом. Он невольно быстро отвел глаза, когда юбка немного поднялась и он увидел ее красивые колени. Он постарался сесть так, чтобы не касаться женщины, словно боялся, что его ударит током. Она взяла свою чашку и спросила:

— Сколько вам лет?

— Двадцать четыре, — ответил он. В это мгновение он казался самому себе неслыханно, неприлично молодым.

Она усмехнулась.

— Вам кажется, что это мало? — неожиданно для самого себя спросил он.

— Нет, — ответила она, — вполне достаточно, чтобы принимать самостоятельные решения и отвечать за них. Вы вчера поступили очень мужественно. На вашем месте немногие повели бы себя так, как вы.

— Ничего особенного. Я немного занимался боксом и поэтому не боялся, что они могут меня побить.

— У одного в руках был кастет, а у другого нож, — напомнила она, — и это было нелегко. Но вы молодец Муслим, я за вас рада.

— А вы сами действительно работаете… — он оглянулся по сторонам, — вы сами знаете где…

— Да, — улыбнулась она, — работаю. И не вижу в этом ничего особенного. Я подполковник Комитета государственной безопасности, если это вас так интересует.

— Извините. — Он почувствовал себя совсем неловко. Разница в званиях была достаточно большой. Подполковником он может стать лет через десять или пятнадцать, если решит остаться в армии или пойти работать в милицию.

— Вы женаты? — неожиданно спросила она, глядя ему в глаза.

— Нет. — Он смутился окончательно. Даже немного покраснел.

Она хлопнула ладонью по стойке бара.

— Вы умеете еще краснеть. Какая прелесть. Неужели вы, общаясь с девушками в своем «люксе», тоже краснеете?

— Откуда вы знаете?.. — Он даже не понял, что именно хочет спросить, чем закончить свою фразу. «Про девушек» или про «люкс». Но он понял, что любой вопрос покажется наивным и глупым.

— Да, — кивнула она, — мне нетрудно было узнать, куда вы отправились с этими двумя дурочками. И где вы остановились. А сейчас они, наверно, вас ждут. И вы в душе проклинаете меня за то, что я здесь вас задержала.

— Нет, — возразил он внезапно пересохшими губами, — нет, не проклинаю. Мне даже интересно. — Он опять немного покраснел.

— Мне нравится ваше сочетание некоторого хамства с вашей застенчивостью, — усмехнулась она. — Интересно, вы всегда так себя ведете или только со мной?

— Не всегда, — возразил он глухим голосом, — но я еще вчера увидел, какая вы красивая женщина. Когда вы сюда вошли…

— И поэтому бросились защищать более молодых девочек, рассчитывая увести их к себе в «люкс»? — добродушно осведомилась она. — Ко мне на защиту вы не бросились.

— Вам защита не требовалась, — возразил он. — Как только они вошли, я все понял. Вы не тот человек, к которому можно просто так подойти. И эти подонки тоже все поняли. Или почувствовали. В вас есть какая-то внутренняя сила. Вас не нужно было защищать.

— Интересное наблюдение, — криво усмехнулась она, — даже не знаю, как принимать. Как комплимент или как оскорбление. А если вы вчера обратили на меня внимание, то почему не предложили мне подняться в ваш «люкс», а устроили драку за этих девочек? Молчите? Нечего сказать?

— Я бы не смог к вам подойти, — тихо признался Муслим, — и не потому, что вы намного старше меня. Вы не та женщина, к которой можно просто так подойти.

— Наверно, мне должно быть обидно, — задумчиво произнесла она, — а может, наоборот, приятно. Не знаю. Первый раз не знаю, как реагировать на слова молодого человека. И не нужно говорить, что я намного старше вас. Только на десять лет, господин Сафаров. Мне тридцать четыре года. Будет тридцать четыре только в ноябре. Интересно, кто вы по гороскопу. Давайте угадаем. Импульсивный, энергичный, готовый сражаться до конца, бесхитростный, умеющий краснеть. И не желающий признавать даже свои ошибки. Вы Овен или Лев по гороскопу?

— Я родился в середине апреля, — ответил он. — Даже не знаю, какой это знак гороскопа?

— Овен, — кивнула она улыбнувшись, — первый знак всех восточных гороскопов. А какой год?

— Пятьдесят шестой. Кажется, год Обезьяны, мне кто-то об этом говорил.